Произведения

Несочинённые стихи живут во мне,
Они приходят и уходят, не спросившись.
Их не прочесть, их не порвать, не сжечь в огне,
Они ещё бессмертны, не родившись.

Они ведут свой вековечный разговор,
Не нарушая ни дыханья, ни движенья.
Но мне не удаётся до сих пор
Слова их записать без искаженья.

А я спешу, безудержно спешу
Их воплотить, и всё-таки я знаю –
Важней не то, что я их запишу,
А то, что слышу их и понимаю.

Несочинённые стихи опять придут,
Когда бумаги не найдётся под руками...
В них нет начала и конца, они растут...
Они живут!
И лишь за это называются стихами.

Ты смотришь вглубь,
Ты видишь сердцевину.
За тонкой кожицей, натянутой на нервы,
Ты видишь плоть легчайшую, как пена,
И вены,
Наполняющие белым
И сладко-кисловатым сердцевину,
Где дремлет…
Нет, не бойся! Что же ты
Уже не держишь яблоко в руках?
Червяк тебе привиделся случайно.
Червь – это страх любой живущей плоти,
Бесплотный страх.

Я вглубь смотрю.
Я вижу сердцевину.
За тонкой кожицей, лоснящейся на солнце,
Я чувствую тепло твоих ладоней,
Державших яблоко мгновение назад.
Там в запах яблока вмешался аромат
Твоих надежд и памяти о лете…
А глубже – слышу я холодный ветер,
Который налетел вдруг, осыпая
С соцветий лепесточки той весной,
Которой родилось на этом свете
Вот это яблоко.
А глубже – сердцевина.
А в ней – тугой коричневой корой
Спеленаты, спят яблочные дети,
И ждут, когда ты, голод утолив,
Вот этим яблоком, их выкинешь,
Про них
Забудешь думать, бросив под забором.
Тогда они, без всякого укора,
Запустят в землю пальчики корней,
Запустят в небо пальчики с листами,
И узелочком тела своего
К земле привяжут небо с облаками,
Раскидистее станут и сильнее.

И ты однажды сядешь в их тени
И вдруг услышишь: «Яблоки созрели.
Сорви любое, внутрь загляни».

Над Вселенной повисли гудки телефона.
Короткие. Словно круги
На воде от несказанных слов.
Я только что ощутил бездонность
Вселенной.
Твой мир только что был в моей ладони.
Вернее, его окно.
Темно.
Уже остывает трубка. И тонет
Последнее слово в гудках.
Что означало оно?
Так мало... Так много...
Всегда, во всех книгах
Я долго смотрел на последнее слово,
Но оно было чаще обыденным.
Странно...
Твой мир похож на мир океана.
В нем столько всего!
В нем столько людей, не знакомых мне вовсе,
Волшебные книги, подводные звезды...
И я заходил к тебе в гости.
Вначале казалось, что все постоянно,
Привычно и очень похоже
На все наши миры, заключенные в кожу.
Мы вместе ходили в обычные школы,
Учились по книгам таким же, но все же...
Мы только что говорили
Об общем.
И вдруг это кончилось. Ты ли –
Та, которую знаю?
Хотя разве можно узнать нам подобное?
Пробую.
Забыв, что нет выхода в замкнутом мире...
Живущие долго в одной квартире
Часто путают это с проникновением.
Но твой мир не в моем измерении,
Я тебя никогда не узнаю.
Ты – дерево.
Ты – еще одно дерево в чаще моей души,
А я – еще один камень в твоем океане.
Возможно, ты этого даже не знаешь...
И тогда меня попросту нет?
Напиши
Мое имя и я тогда буду. А ты –
Ты весь мир мой переполняешь,
И он разрастается вширь,
Вглубь и ввысь!
Представляешь?
Ах да, ведь и ты никогда не узнаешь
Мой мир!
Как же мы одиноки!
Переложил бы в строки,
В картины и даже в ноты...
Ничто не помеха.
Услышь меня!!! Слышь меня... слышь меня...
Эхо.
Со всех сторон и множеством голосов...
Я – лишь материал для постройки чужих миров.
Странно, что ты меня любишь...
Причем взаимно.
Я тебя никогда не узнаю.
Но я напишу твое имя
И буду о нем думать.
Пока ты его не изменишь...
Но ты переменишь имя,
Походку, прическу, манеры и все свои тайны...
И я стану камнем в каком-то чужом океане,
Уж совсем не похожем на то дерево в моем лесу!..
Но что я несу?

Над городом тают гудки,
Возникшие в месте слиянья
Двух разных частиц мирозданья.
Но скоро их тоже не будет.
А будут обычные люди.
При встрече мы скажем "привет"
И начнем говорить о погоде.

И Тёмный Ангел подойдёт,
И скажет он тебе: «Пора!
Вся жизнь – игра,
И я давно
Уж наблюдаю за тобой,
Как ты ведёшь неравный бой
С какой-то тенью.
Это всё
Весьма смешно
И очень жаль
Такое прерывать кино,
Но что поделаешь – пора.
Ты всё карабкался наверх,
Чудесным Светом опьянён.
Но это – сон,
Окончен он,
И ждёт тебя другой закон –
Трясина, смрад, оковы Тьмы.
Не зарекайся от сумы
И от тюрьмы.
За что? Найдём!
Ведь нет безгрешных на земле!»
И длань тебе протянет он.

И ты почувствуешь – он прав.
А ты бесправен. Силы нет
Ему противиться. Лишь свет
Так жалко покидать!
Жаль нежности, любви, тепла,
Всего того, что жизнь дала,
А ты и не ценил.
Нет сил
От неба отвести глаза.
И жаль
Не жизни этой, а веков,
Прожитых до сих пор,
Ступеней, пройденных с трудом,
Камней, из коих дом
Своей судьбы ты строил сам,
Не зная счёта ни часам,
Ни дням, и всё зазря!
Заря
Последняя встаёт.

Не дай ему руки!
Придёт
И Ангел Света в свой черёд.
И ты его дождись.
Он скажет: «Это не беда,
Что слишком мало сил.
Когда
За горло страх тебя берёт,
И мысли нелегки,
Ты не протягивай руки
Тому, кто вниз зовёт.
Покуда руку ты не дал,
Он душу не возьмёт.
Таков закон.
Ты только сам
Решаешь – взвиться к небесам
Иль кинуться в овраг.
А враг
Речей тебе, сетей
Понаплетёт.
Не верь.

Верь сердцу своему.
И помни – в миг любой,
Все силы Света за тебя
Пойти готовы в бой.
Ты их зови.
Ты не один.
Тот, кто един
И в трёх, и в сотнях,
И в тебе
Пребудет всей душой.
Пока ты с Ним,
И Он с тобой.
Ступай же в горний путь.
И тем, кто шёл тебе вослед,
Дать руку не забудь».

Мне слышатся порою голоса.
А то, бывает, музыка играет…
А то поют, аж сердце замирает…
Вокруг же ни души, одни леса.

Ведь я по специальности лесник.
Живу себе в избушке у излуки,
И слушаю неведомые звуки…
Да я, сказать по правде, уж привык.

Они поют то сладко, то не в лад,
А то заговорят промеж собою…
На кухне слышно лучше, под трубою.
Иль оттого, что окна на закат?

О чём гутарят? Это – как когда…
Порой о том, какая, мол, погода…
А то о чём-то важном для народа,
Ну, например, случилась где беда…

И вовсе я не тронулся умом.
Я, может, даже избранный, кто знает!
Ведь там такая музыка играет,
Что хочется всамделе бросить дом,

Пойти по свету, и смотреть на лица…
Идти-брести неведомо куда,
И спать в стогах, глазеть на города,
И знать, что этот мир – не небылица,

Что есть ещё… Да только вот беда –
Чегой-то голоса мои пропали…
Ни в кухне, ни за печкой, ни в подвале
Не слышно их, исчезли без следа.

Я зятю рассказал, так он, наглец,
Смеялся так, что псы у нас завыли.
«Мы, – говорит, – приёмник там забыли,
Вот он, поди, накрылся, наконец…»

……………………..
Но это что! Тут новые дела, –
Копался я с картошкой в огороде,
И – разом посветлело всё в природе,
И – музыка, чудесней, чем была…

Человек построил дом
И назвал его «Дом Бога».
Шла к нему одна дорога,
Пели пташки над прудом…

Не успел он завершить,
Как убогие с дороги
Закричали: «Мы – убоги,
Мы у Бога будем жить!»

Зодчий спорить не хотел,
Сделал с севера придел.

Тут пришёл ещё народ,
Восклицая: «Мы богема,
Слово «бог» таит морфема
И права на дом даёт!»

Зодчий спорить не хотел,
Дал восточный им придел.

Тут пришли богатыри,
Заявляя: «Оборона
Иногда важнее трона!
Лучше двери отопри!»

Зодчий спорить не хотел,
Сделал с юга им придел.

Тут богатые пришли
И сказали: «Домик скромен,
Но ведь он для нас построен…
Мы и мебель привезли!»

Зодчий спорить не хотел,
Сделал с запада придел.

Каждый занял угол свой,
Все возились, словно мыши…
Ну а зодчий лёг на крыше, –
Благо, август был сухой.

Лёг, и вдруг услышал вздох,
Оглянулся, ну а рядом,
Под плащом своим дырявым,
Почивал на крыше Бог.

Холодает. Как в воронку,
Осень втягивает время…
И листвы ажурной, тонкой,
Ветви сбрасывают бремя…

Всё кружит водоворотом,
Дождик сеет, словно в бездну.
И скрипят у нас ворота,
И чинить их бесполезно…

Только птицы, сбывшись в стаи,
Прорываются к свободе, –
Улетают, улетают
Сквозь прорехи в непогоде…

Ну а мы – дождей напьёмся
Из колодезей осенних…
И дождёмся, птиц дождёмся…
И отметим Воскресенье.

И когда спустился ангел,
То, красу его увидев,
Люди выдохнули: «Чудо!»,
Люди вымолвили: «Диво!»
И решили: «Он – небесный…
Раз – и в небо улетит!
Ну а мы – хотим молиться
И смотреть на эти крылья…
Ну а мы хотим оставить
Неизменным этот лик!»

Ангела схватили люди
И сказали: «Снимем мерку».
Ангела схватили люди,
Закатали чудо в гипс,
Говоря: «Тебе ж не жалко?
Ты небесный, ты свободный,
Мы тебя и не задержим,
Потерпи – и улетишь!

Маску гипсовую сняли,
(Хорошо, что не посмертно!),
С крыльев гипсовые слепки
Отлепили – и лети!
И ушёл он, мокрый, грязный,
Оттирая гипс от перьев.
Сел в сторонке, наблюдая,
Как за глиною пошли…
И отлили светлый образ,
Обожгли и расписали,
И паломники тянулись
Посмотреть на новый лик.

И толкали у дороги
Завернувшегося в крылья
Неприглядного бродягу
С перепачканным лицом.

Лишь слепой один калека
Обернулся и воскликнул:
«Да ведь ангел наш не в храме,
На дороге ангел наш!»
И рванулись все из храма,
И искали по дорогам,
По полям, по перелескам,
По лугам… Да не нашли.

Ну а ангел шёл по храму,
Изваяньям глядя в очи,
Повторяя: «Дети, дети…
Дети бедные мои…»

И накатилась тягостная ночь,
Как Он ушёл… Апостолы молчали,
Сердца их, растворённые в печали,
Не знали, как утрату превозмочь…

И ночь прошла, и день… и ничего…
А Он ходил невидимо меж всеми:
Меж теми, что не верили... И теми,
Что уж почти не верили в Него…

Вторая ночь неслышно отошла,
И женщины несли в сосудах миро…
Среди всего неверящего мира
Мария лишь одна Его ждала.

И лишь на эту веру, как на свет
Свечи, всего одной свечи горящей,
Вернулся Он. И мир, во тьме лежащий,
Обрёл Его божественный завет.

С тех пор прошли века… и ничего…
А он идёт невидимо меж всеми:
Меж теми, кто не верит, и меж теми,
Кто верит, будто верует в Него…

Он видит все горящие сердца,
Им отвечает светом всей Вселенной,
И нет сомненья, что душа нетленна,
По образу и замыслу Творца.

Касаюсь Благодатного Огня
И вижу явь, пронизанную Чудом…
И Дух Святой, струящийся повсюду,
Касается невидимо меня.

Пуля летит медленно.
Ты живёшь, а она летит.
Ты спишь, а она летит.
Ты сам её и послал когда-то.
Может быть, в прошлой жизни…
Дело не в датах.
Просто – она летит.

Впрочем, может, не пуля…
Балка в полтонны весом,
Фура с ночного рейса…
Ты спишь, а она летит.

А дальше – ты просто живёшь,
Ну как все, незатейливо, тихо…
Или громко, что в целом неважно…
Но порой ты делаешь выбор –
То осознанно и отважно,
То в тумане, то словно под пыткой…
Может быть, это выбор
Только напитка…
Или дружбы, работы, которые,
Этой жизни сплетая историю,
Изменяют её траекторию
По отношению к той…
Ты же помнишь? Она летит!

И вот ты живёшь, и ты выбираешь,
Плачешь, смеёшься, рискуешь, играешь,
По миллиметру сдвигаешь
То вправо, то влево свой путь…
Не забудь –
Ты сам развязал этот бой.

И когда-нибудь неотвратимо
Ты увидишь её…
Даже если
Она пролетает мимо –
Пуля, пущенная тобой.