Отзывы

На «шести сотках» краткого неофициального отклика на стихи Л. Колодяжной не скажешь всего о том, чем же они как-то особенно привлекательны. Свой, свежий голос, порой, тончайшие интонации... Да, конечно. И непосредственность почти дневниковой точности вербальных откликов на душевные движения во внутреннем и внешнем мире: «здесь и теперь»; «Там и Вечно»... Несомненно. И профессиональная зрелость серьезных опытов противостояния «прелести» инерционной гармонии стиха. И многое, многое другое. Но, признаюсь, что больше всего я был поражен образной яркостью сближения двух строк о «самовитых словах» (термин Велимира Хлебникова):

и

Не сомневаюсь, что специалист-стиховед найдет в соотношении «ступенек» (уже не маяковских «лесенок») с глубинными мотивами всего творчества Л. Колодяжной много неожиданного.

С Людмилой Колодяжной нас связывают годы работы над большим научным проектом – «Словарем языка русской поэзии XX века». Этот труд, воплощающий идею выдающегося филолога В.П. Григорьева, уникален своей языковой материей. В нем собраны и словарно описаны строки выдающихся русских поэтов – от Иннокентия Анненского до Марины Цветаевой. Строки эти не могли не отозваться в творчестве такого тонкого лирика, как Людмила Колодяжная.
Открывает книгу-визитку стихотворение «Поэтам, жизнь мою сложившим…». Оно вынесено – конечно, не случайно, и в название книги. Не раз повторяя в стихотворении глагол продолжать, Людмила Колодяжная говорит о своих «поэтических корнях», по сути – о предназначении продолжать линию своих учителей в поэзии:

Доставим себе удовольствие процитировать и другие – энергично-призывные – строки этого пятистишия:

Вообще мысли о творчестве, о стихотворстве звучат в этой книге часто и по-разному. Наполняют ее субъекты и атрибуты мира поэзии: поэт – стихотворец – певец, Муза, песнопенье, стихи, строки-строчки, звуки, страницы… Казалось бы, что оригинального и неожиданного можно выстроить из этого привычного материала? Ответим на вопрос аллюзийными строками из стихотворения «Поэты», оставляющими по себе ощущение света:

Или такими вариациями на тему рождения стиха:

В книге, намеренно строящейся как поэтический отклик, многие стихотворения предваряются эпиграфами – строками из Ахматовой и Блока, Гумилева и Есенина, Г. Иванова и Кузмина, Мандельштама и Хлебникова… Обычно это – давно усвоенные и освоенные нами строки. Тем интереснее, как они подхватываются и осмысляются Колодяжной, какие она выстраивает диалоги с поэтами-предшественниками. Так, строка Ахматовой «Здесь столько лир повешено на ветки» порождает текст, в котором нет утверждений – только предположения: Это, быть может, лишь путь назад…, это, быть может, твой Летний Сад…, это, может быть, Петербург…, это, быть может, Исакий замерз у Мандельштама на длинных ресницах… Чужая строка тянет за собой имена поэтов, характерные для них образы, сливающиеся в пеструю от деталей картину:

В бессмертном блоковском «Ночь, улица, фонарь, аптека» уловлены не очевидные, на первый взгляд, связи, трудновыразимая глубина смыслов:

А ответ на призыв Хлебникова «Помогайте звонари, я устал...» строится через образ изначального и вечного Слова: раскачаем Слова колокольчик, звонари помогут, коль устали...
В этом поэтическом сборнике, как и в любом другом, есть, очевидно, не вполне удачные строки. Но не они определяют общее впечатление от книги, а стихи с ясной метафорикой, умеренной звукописью, меняющейся, на фоне разных поэтических голосов, интонацией. Обращение к своим поэтическим истокам вызывает у автора внутреннее эмоциональное переживание. Его постоянно ощущает читатель, готовый вместе с Людмилой Колодяжной сказать: Мы вспомним строки, что забыты, прочтем их вслух в тиши морозной…

У Людмилы Колодяжной, знакомой мне по встречам авторов портала "Поэзия.ру" в мастерской скульптора, художника и замечательного поэта Игоря Лукшта, вышла новая книга стихов. Книга о зрении вообще и глазах, как инструменте природы, в частности.
"Меркнет зрение, сила моя", — сетовал Арсений Тарковский. Людмила Колодяжная была застигнута проблемами со зрением врасплох. Испытание сполна проверило известную поэтессу на силу духа. Она справилась со своим недугом, сделав его предметом поэзии, а не предметом нытья, и вообще отнеслась к этому стоически.
Есть события, разделяющие нашу жизнь на "до" и "после". Часто это — какая-нибудь болезнь, которая для выздоровления требует всего человека, напряжения всех его сил. Стресс "собирает" раздробленного на части человека в единое целое, подобно тому, как был собран воедино разрубленный на мелкие кусочки Осирис. Гоголь писал, что болезни даны человеку во благо, чтобы он духовно прозрел. Правда, здесь я бы поспорил с классиком, некоторые болезни ничего, кроме страданий и быстрой смерти, человеку не приносят. Но в главном он прав — болезнь тела укрепляет дух. А иногда человек прозревает и просто так, безо всяких болезней, посреди дороги. Вот что говорит об этом поэт Людмила Колодяжная:

Людмила Колодяжная хорошо понимает, что начала и концы — сходятся, чтобы возникла новая гармония. Чтобы прозреть, надо сперва ослепнуть; за все хорошее нужно чем-то заплатить, бесплатный сыр бывает только в мышеловке. И болезнь выступает своего рода "медиумом" между человеком и Богом. Через страх, через неимоверное усилие человек жаждет выбраться на свет. "То, что не убивает нас, делает нас сильнее", — так говорил Фридрих Ницше, обязанный замыслом своего "Заратустры" преодолению тяжелой болезни. И вот уже Людмиле Колодяжной преступное любопытство жены библейского Лота представляется своего рода "подвигом": она отдала свою жизнь "за последний взгляд". Лучше бы уж подумала о муже и дочерях — не согласен я тут с Колодяжной.
Людмила Колодяжная демонстрирует в стихах недюжинную эрудицию. Тут и библейские мотивы, и аллюзии из раннего Михаила Кузмина ("В озера глаз твоих осенних"). Вторая книга стихов Кузмина называлась, если я не запамятовал, "Осенние озера". Рифмы Людмила использует простые и точные, ее интонация — доверительна, стихи — камерны, интимны, лиричны.

Единственное, что меня смущает, как читателя, в книге Людмилы Колодяжной "Отражением в глазах застыть" — это перебор слов "глаза", "взгляд". Понятно, что книга — тематическая. Но нельзя же настолько зацикливаться на этих образах! Даже если это — преодоление болезни. Тем более, что Людмила сама мне отвечает словами Антуана де Сент-Экзюпери, автора "Цитадели" и "Маленького принца": "Зорко только сердце".

Почти всегда настораживают меня стихи, посвященные памяти того или иного поэта. Даже исполненные на хорошем литературном уровне, они кажутся вычурными, претенциозными, натянутыми. Всегда бывает жалко поэтов, память которых тревожат запоздалыми сантиментами и ламентациями по поводу их же собственной судьбы. В связи с этим вспоминаются строки Маяковского из посвящения Сергею Есенину: «…Вам/ и памятник еще не слит, —/ где он/ бронзы звон/ или гранита грань? —/ а к решеткам памяти/ уже/ понанесли/ посвящений/ и воспоминаний дрянь».
    Но нельзя игнорировать того, что стихи-посвящения — это давняя литературная традиция, возникшая со времен зарождения русской поэзии и продолженная Пушкиным и его современниками, подхваченная впоследствии поэтами Серебряного века и всего XX века до наших дней. Среди классических посвящений встречаются настоящие шедевры, вошедшие в историю русской литературы.
    Книга современной поэтессы Людмилы Колодяжной «Поэтам, жизнь мою сложившим» полностью посвящена поэтам Серебряного века и вполне достойна занять не последнее место в поэзии, затрагивающей тему посвящения. Стихи (это можно узнать из аннотации к сборнику и предисловия Л. Л. Шестаковой, доктора филологических наук) появились не случайно, а в результате многолетней работы Людмилы Колодяжной в коллективе лексикографов Института русского языка им. В. В. Виноградова РАН, который создает многотомный труд — «Словарь языка русской поэзии 20-го века». По мнению Л. Л. Шестаковой, строки великих поэтов, от Иннокентия Анненского до Марины Цветаевой, не могли не отозваться в творчестве такого тонкого лирика, как Людмила Колодяжная.
    Умело обыгранные аллитерации к поэтам начала XX века, традициям которых следует Колодяжная, автор 25 книг стихотворений, не просто посвящения признанным поэтам, дань их памяти, — это тонкий подход к их творчеству, полное абсорбирование в себя самой сути, из чего и возникло желание на этой благодатной поэтической основе собственного оригинального слова. В этом и заключается следование поэтической линии классиков, объяснение «поэтических корней». Ведь, прежде всего, Людмила Колодяжная, берясь за эту тему, причисляет себя к ученицам достойных стихотворцев:

    А возвращаясь к названию книги (с таким же названием ее первое стихотворение, открывающее сборник), поэтесса подчеркивает,  что она лишь — «звено в протяжной веренице».
    Если Людмила Колодяжная и называет себя скромно ученицей, то заявление это можно рассматривать только с точки зрения русской пословицы «век живи, век учись», поскольку она уже зрелый поэт, кандидат филологических наук, член Союза литераторов России, руководитель Литературного объединения Центрального дома ученых РАН.
    Творчество ее тесно связано с музыкой — на стихи Колодяжной написано более 300 песен.
    В новой книге, как и в предыдущих, нельзя обойти вниманием тонкий музыкальный слух поэта, проявившийся и в умелых аллитерациях, и в лирической изысканности, и в чутком отношении к творчеству своих предшественников. Очень сложно не выйти за вкусовые рамки, особенно в стихах-посвящениях, где так легко нарушить границу, перетянув внимание на себя, а не сосредоточив его на том, кому посвящаются стихи. В этом плане Людмила Колодяжная строго остается в пределах заданной темы стихотворения. Особенно трогают стихи, посвященные А. Блоку, с оригинальным решением сделать главным героем поэмы «Двенадцать» самого автора («Предсказанье становится роком…/ Белый венчик свивался из роз,/ и увел за собою Блока/ в небеса Иисус Христос»), Б. Пастернаку и Иннокентию Анненскому с метафизическим видением их бессмертия, с «тайным пропуском» в него («Земное завершалось странствие,/ спадала времени короста —/ он был уже в ином пространстве,/ которое — стихами создал»).
    Отдельно, как косвенное посвящение, можно рассматривать стихотворение «Дом опального поэта». Переработка воронежской темы сразу двух замечательных классиков — Мандельштама и Ахматовой — привело к созданию стихотворения, в котором не скрыть драматических коллизий судьбы самой лирической героини. Хотелось бы привести его полностью:

    В предисловии к книге Л. Л. Шестаковой затронута тема осмысления Людмилой Колодяжной давно изученных нами поэтических строк и умелое выстраивание диалога с поэтами-предшественниками на фоне меняющихся «разных поэтических голосов».

Предисловие к диску песен на стихи Людмилы Колодяжной «Ковчег», изданного в 2009 году (в Интернете можно прослушать на сайте:
http://www.russiandvd.com/store/product.asp?sku=54697)

На этом диске представлены избранные христианские песни на стихи известной московской поэтессы Людмилы Колодяжной. Эмоциональная насыщенность, глубокое и неожиданное осмысление библейских сюжетов и святоотеческой традиции, блестящее владение словом и отчётливо выраженная мелодичность стихотворений поэтессы сделали их прекрасной основой для многих красивых и запоминающихся песен, которые, по праву, могут быть отнесены к достойным образцам такого непростого, но крайне необходимого в наши дни (и добавим – действительно, востребованного, особенно молодежью) песенного жанра, как христианский романтизм. Музыка к песням написана такими яркими представителями этого направления современной православной культуры как Инна Николаева, Ольга Кузьмичева и Александр Долгополов.