Произведения

слушай
голос своего безумия
тихо-тихо
плачущей плеяды
в подземельных переходах гулких
вспыхивающий андерграунд
присядь
на скамью подсудимых
с краю
пока усталость ещё спасает
и чем дольше готовишься ждать
тем быстрее нагрянет
неуёмный состав
пустоты без печали
борющийся за твоё алиби
в той двусмысленной роли
всех голосов
поющих в хоре
сядь и послушай
на скамье посудимых отдохни
всё что они говорят научит
о высокой температуре действительности
на поверхности земли

спокойный Воронеж
приютил свои стаи ворон
в загрязнённых аллеях
одно лишь названье
это просто ухабины улиц
и зданья напоминают сараи
под землёю могилы
без вести пропавших героев
без вести пропавших утрат
утонувших в запыленных лужах
такие устои
кто их знает? кто судит?
и время течёт
и Воронеж спокоен
своё русское царство ворон
никому не уступит
да найдётся ли аукцион
что его приголубит
это всё пыль и прах
и столетья обросшие лесом
с избушкой на ножках
в середине зимы
улетающий барин на дрожках
этот перечень ценных утрат
людоедка-зима поглотила
на лету застывают вороны
дальше время летит бескрыло
и падают без вести перья
на задворках снегов
сводят стаи их чёрные счёты
спит Воронеж
и видит вороньи полёты

я тебя любила
била теребила
я тебя вспоила
я тебя вскормила
во поле ловила
крылья обломила
в норку утащила
в клетку засадила
лаской укротила
на цепи водила
я тебя взрастила
вспахивала рыла
я тебя косила
вязала потрошила
я тебя сломила
на дрова срубила
печь зимой топила
я тебя лечила
зельем отравила
я тебя лепила
к стенке пригвоздила
я тебя кроила
вышивала шила
я тебя курила
в небо возносила
я тебя холила
на руках носила
я тебя хулила
я тебя хвалила
я тебя молила
я тебя продлила
я тебя копила
я тебя сулила
я тебя дарила
я тебя доила
я тебя глушила
я тебя морила
я тебя топила
слезами оросила
я тебя убила
отпела схоронила
я тебя сгноила
только не забыла
я тебя простила
снова воскресила
я тебя любила
била теребила

Бог всегда живёт
в соседней комнате
где тихо спят
а может быть отсутствуют
иногда входят туда и выходят
а ты слышишь шаги
ни о чём не думая
иногда раздаётся музыка
неназойливо даёт знать
о себе присутствие
мелодичным бренчанием
чашек и блюдец к завтраку
между остывающим чаем
и горой немытой посуды
как бы случайно
становится осязаемой истина
крошки хлеба на полу
опрокинутый чайник
пролитые капли чего-то
босые следы на только что
вымытом линолиуме
высыхают на глазах
и нет вопросов
хлопают двери от ветра
колышутся занавески
чей-то голос в ответ на звонок
невидимо и спокойно
«нет его нет»
«но вечером может быть будет»
может быть будет
сегодня может быть
может быть вечером
может быть иногда
то есть никогда, наверное
значит до востребования
всегда
будь готова к простому
«buon giorno» и только
только ли?
звуки шагов с лестницы
ведут в гостиную
наследили слегка
ничего
развeваются занавески
ничего не скрывая
и не обнаруживая
так всегда

глаза глядятся из лица
как будто смотрят из тюрьмы
со дна колодца у крыльца
размыты лужами огни
произрастают впопыхах
под стук сверкающих колес
узором пыли в лопухах
ежевечерний путь пророс
с прижатой книгою к груди
опять какая-нибудь повесть
ты никуда не поглядишь
и никогда не сядешь в поезд
он здесь однако не стоит
как жизнь что мимо пролетит
о станциях не беспокоясь

поезда срываются со старта и берут разбег
бегом бегом в промелькнувший за окном электрички парк
мы его уже проехали и не всегда можно вернуться в обратное
ты опоздала совсем не на много
но всё уже ушло и не захотело ждать
все поезда убежали
и не открыли перед тобой цветущих садов
стекающих по отвесным бокам платформ Семирамиды
всё забылось пока ты ждала
зато следующая остановка будет твоя
без сомнения
без многая печали
без утоления всех печалей
без удаления всех ноющих зубов
согласись на муторное лечение
и пустись в плавание
к небесному земному лежит твой путь
к небесному зубному
к которому ты опаздываешь
зацепившись взгядом за разрез между перекладинами моста
втиснутая среди двух назначенных встреч
по удалению безработицы
мгновение отлетает как безутешный ангел
и роща остаётся одна
без мгновения твоего взгляда
перелетевшего на рекламу
принимайте прекрасные решения кажется так
или это только кажется потому что синева неба в приливе
утонуть и коснуться ступнями дна океана
оттолкнуться и всплыть
не верьте апокалипсису
есть покамест и мелкого скота и птиц довольно
благодатный день сегодня господнего
скажи душа моя не стыдись
мне до слёз всякий день
горит душа моя
к небесному слепому лежит мой путь
кушай чару зелёна вина
бушующей рощи за окном электрички
и вместо сурового zuruckbleiben! громкоговорителя
услышишь Den dobry panstwo!
и поезд на далёкий заснеженный Панков
приветствует тебя de profundis
своей искорёженной продырявленной мостовой
и улыбнёшься хотя польского ты не знаешь
но готова поверить на слово что так oно и есть
а свет будет длиться и длиться нескончаемым потоком
снежных лошадей запряжённых в облака
вылетающих из дырявых туннелей
в невидимый правосущий свет
разрисованный цветными карандашами небесных слепых
и поезд не задержится у рощи Х
с её безалаберной славянской душой
и кропотливой немецкой добродетелью
в чьих ажурных просторах хитромудрых
слышится теперь соловьиный посвист янычара
обними же необъятное
поздний наездник пригородных поездов
спещащих мимо самого главного
ибо роща твоя осыпается
и несть числа её осыпанным мгновениям
захороненным бурям в её хвойных недрах
где и когда ты потеряла себя там
теперь уже не сыщешь тех следов
атрибутов поклонения у засыпаюшей реки поэзии
когда огненный дым встаёт над долиной
знай это я которая была тебе едва знакома
по берегам цветут вишни
а перед ними созерцатели цветения
их глаза обращены к вечному преходящему
их непроизнесённые слова изобилуют смыслом
неподлежащего несказуемого
полумесяц осязает их приспущенные полувзгляды
по утру дым рассеивается
ты так и не узнала что это была я которая была тебе едва знакома
которая была тобой когда
мелькала за окном поезда роща
и мысль мелькала при этом
да здесь нужно будет как-нибудь высадиться и погулять
когда погода благоприятствует
а нет так зачем тогда нам твои ориентиры
вожак легковерной стаи?
мы сами улетаем в не знаем куда знает поезд
и он готовит твою следующую остановку
между двумя междометиями пассажиров
между падающими листьями вечных мигрантов
непоколебимых в своей дезинтеграции
они тоже катались когда-то на велосипеде
и знают как восхитителен этот полёт шмеля
да мы все были детьми и знаем
что охота на шмелей опасна для детей
так пропустите же меня молчаливые стражи медитации
у осыпающихся ворот собственной невысказанности
где плоть земли пробивается сквозь камни тротуаров
и заводит в кипучую толпу приверженцев правоверного
указующего лёгкий путь в райские кущи
взгляды их лицезреют своё осеннее кочевье
их седые волосы вплетаются в паутину
вишни цветут и облетают лепестками
молящихся заходящему солнцу
нежных путников из стран восходящих светил
с вежливыми выражениями лиц
их вежливые одежды слились с огнедышащей туей
и остались не затронутыми причудами времени
которое не судит и не любит
а в награду за бесконечное его лицезрение
наполняет глаза долгожданным выражением неба
предусмотрел ли всё это учредитель рощи Х ?
воздвигнув перед ней неприступные ворота на Ораниенбург
куда бегут наперегонки весёлые поезда беспамятства сотрясая
их первобытные камни
их общеязыческие корни
омытые непросыхающими подземными водами неисповедимых путей
ныне они раскинулись от восходящего до заходящего солнца
и пропускают сквозь себя всех предприимчивых и всех бездомных
птиц ли не птиц
соединяющие недружественные братские народы
воюющие друг у друга эту землю
а чем же она хороша?
на ней выросла и стоит незамеченная священная роща Х
в самой её глубине
дети забыли свои лопатки и ведёрки в песочнице
и забыли свои голоса
она скоро опять возникнет
успокаивает тебя хриплый голос
простуженный от бессмысленно сменяющихся времён года
уже еле слышный из всё больше удаляющегося
всевышнего громкоговорителя

потом он вышел
из железных дверей гостиницы
на серую улицу
и направился к центру
который здесь был везде
как впрочем и не был нигде
то же самое и периферия
держа под мышкой свёрток
не ускоряя шагов
время никогда не кончается
думал он по-прежнему
никуда не торопится
и никуда не убывает
ничто не убывает из вселенной
куда ей убывать?
как ошибочно думают многие
это трамваи как мысли
всё ползут и ползут
иногда сталкиваются
и тогда другие их обгоняют
снег припорошил мостовую
того и гляди поскользнёшься
ступай осторожно
ступай осторожно мой витязь
веди себя аккуратно
и белая лебедь под мышкой
и чёрствый хлеб в сознании
какая-то сила запазухой
и применить её где?
тьма тьмущая впереди
и сзади глоток свободы
давно уж исторгнутый
налицо пропажа реальности
в его измерениях сущности
выигрышная ситуация
для игроков в прятки
и что же о боже может быть
лучше себя самого?
что лучше чем ничего?
ничего бди
размышлял погрузившись
во внутренний мир вечера
чувственнo погрязший в слепоту
звякнул трамвай
и решил все сомнения
усталая тяжесть вползла
на ступеньки вагона
и плюхнулась в жёсткое кресло
качалку сиделку гляделку из окон
лебедь расправила крылья
и видят они во сне в окне
сидящие там вплотную к стеклу
тротуар заполняется
люди выходят также как он когда-то
на светлое поле реклам
из тёмных пещер Платона
где образы только снились
где не было света
но было тепло локтя и бедра соседа
не надо им света дай жару
сейчас будет давка
на будущей остановке
думал Платон стоит подать идею
как начинается давка
спасаться или уцелеть на месте?
куда я еду?
в чём моя истина?
где моя белая лебедь?
мысли носились
по вагону трамвайчика
прижимая белую лебедь к поручням
- возьми его в руки!
в руки возьми его!
стонала белая лебедь
- кого? не понял приём
- да трамвайчик же!
c последним вздохом
разбитая муза
унeслась навсегда в поднебесье
беру назад все слова и мысли
клялся Платон глазами следя
белое бытие бывшей истины
пятнышко сознания ускользающего
бокового зрения
в руках трамвайчик
игрушечный для сына
которого может быть нет
раздавили заботы о хлебе насущном
и не едином
наследство осталось
кому теперь нужным?

город висел над морем как простыни
весь ещё белый серея к осени

целое лето мы думали что неделимы
твоя красная плоть олеандров
мои запахи дыма

позднею осенью поиски смысла и риска
свелись к горизонту
в восклицательный знак кипариса

там было зимой непонятно
пуст он или богат он
твои рощи корявых олив
моя вечность закатов

он так и повис над морем
перед мгновением счастья

да там случилось бы чудо
зовись оно как-то иначе

день приведёт тебя к западным воротам города
не надо спешить ты давно уже опоздала
на ветвях провожавших тебя взором вчерашнего голода
сгрудились чёрные птицы в потусторонние стаи
им оттуда видней куда заводит любовь к вокзалам
постояльцев частиц междометий случайных обрывков фраз
как бы то ни было ты давно уже опоздала
как бы игра не велась и как бы она не звалась
старый привратник забудет спросить твоё имя
бал уже кончился слуги разносят остатки яств
по упавшей листве суетящейся под ногами твоими
узнаёшь как быстро проходит и этот август
но всё ещё можно не знать чего ты хочешь
не придавать ни форм ни содержаний пиру
здесъ так легко ошибиться светляки свою песню стрекочат
и дорога то ширится то исчезает из виду
ряд палисадников шлёт за тонкие прутья намёки
на инфляцию одиночества выстроенного по сметам
что-то ещё не подвластное ритму работы
продолжает расти и множиться каждым летом
словно садовник все коды искусства постичь не сумел
Бог нам некогда давший частицу себя время
не предвидел законов рыночных отношений
снял с себя ризу и устранился от всяких дел
теперь здесь господствует острое чувство нехватки
воздух отсутствия разрежает плотно заполненный мир
ветер разносит листки из школьной тетрадки
с чехардой афоризмов позывных в безответный эфир
за чертой обитания как-то становится ясно
предназначенье пробелов в метафизике крупных тел
между предметами бродит ищущее пространство
не подлежащее созыву срочных мер

мы когда умираем
это уже не мы
мы остаёмся вне рая
в цепких руках страны
нас приютившей на день
вплоть до восхода тьмы
ибо когда умираем
это уже не мы

застигнутая врасплох
за решёткой церковной ограды
усопшей часовни в зарослях роз
лишая
поглотившем в себя
стены слёз
слёзы стен
переплетённых
шаткой проволочной угрозой
развалиться совсем
обнаружив свою
неподдельную смерть
умереть
но возникнуть
нечаянной дрожжью
в оспинках камня
сверкнувшего ночью
в утренней пустоши
с хрустом песка
на сведённых зубах
и рассыпаться в прах
затаённой лампадой
в Гефсиманских садах
виноградной лозы
незаконной наложницы
вспугнутой стаей синиц
приковавшейся взглядом
к базальтовым плитам
в омовениях плесени
на ступенях
ползущих навстречу
цепенеющей крови
в подтвержденьи реальности
слитков надгробий
задавивших не только лишь плоть
уколоть
себе палец о заржавленный гвоздь
и очнуться с дырою крика
прорвавшейся сквозь
очевидность руин и пустыней
и зарослей роз

это я твои закрываю ставни
ветер в окно пробрался
и треплет книгу
ты её не читаешь на своём диване
я ещё помедлю а потом выйду
ты разведёшь огонь пока я буду
медленно и покаянно ходить по кругу
и возвращаться но не туда а всюду
вечерний свет унесёт с собой округу
каштаны жарятся на наковальне
о твои лакомства! и путь не дальний
с ветки на ветку по морю по небу по суше
сладостный запах бередит соседке душу
бельё встрепенётся повешенное снаружи
мы никогда не узнаем что лучше что чуже
поезд промчится без остановки
по долгому следу
всадники ночи свою протрубят победу
жаркие страсти остынут на наковальне
в комнате книга
она не имеет названья

знаешь этот пляж
одинокий угрюмый
теряющийся в песках
за которыми любят
вечер побег звезда
новый мир путешествий
всюду глядят глаза
в свою бесконечность
мой собеседник немой
затерянный в дюнах
море и горизонт
за которыми любят
море в моей груди
сомкнутое в тисках
с одной стороны рассвет
с другой стороны закат
мой собеседник немой
теряющийся в догадках
за бесконечной чертой
между вчера и завтра
как бы ты не любил
море всегда со мной
но говорит с другим
утром вечером днём
можно я снова уйду
и буду терять время
можно я снова начну
а ты мне не будешь верить
про бесконечный пляж
вмещающийся во взгляд
когда он почти что наш
и уходящий назад

мы расстались
потому что ты не любил Монтале
я не спешила
искать рифмы для того
что случилось
время
как-то само просочилось
в щель между нами
опустило тяжёлый занавес
на наш хрупкий подстрочник
и осуществило собственные замыслы
доброй ночи
отчаянный полководец
игрушечных воинств
мне хочется сказать тебе
но мчится твой поезд
в иные царства
мечтавший спасти
мою непричастность
симбиозом ночного богатства
ты теперь
свою пьяццу времени
с расставленными на ней столиками
заполняешь другими героями
я осталась одна у входа в историю
на закатном пространстве
венецианской траектории
на которой уже без следа
побывали многие
и забыла откуда пришла
так и стою ни при чём
это видно и есть что искала
прислоняюсь плечом
к замурованным вздоxам каналов
существую заочно
лишь там где кончаются мысли
меру значенья превысив
и наткнувшись на камни причалов
где ленивые волны забвения
с одинаковым вкусом глотают
все находки мои и потери
я забыла откуда пришла я
я забыла сказать тебе многое
думая что у нас ещё много времени
для измен и уходов
для свободных падений
собиранья каштанов в запретных зонах
но оно не стерпело
перемен моего настроения
на полоске воды
день угасает
наша история тает
как леденец во рту у Бога
потом она станет
Ему неугодной
разойдется волнами по свету
в каждой формуле атомов
оставаясь штрихами к Его портрету
Его биографии

в доме у матери
была пустота
коллабирующей звезды
короткое замыкание
от неумелого обращения
с белым светом
за окном ветер
хлестал афишу
ветками вяза
где ты находишься
когда тебя бьют
oчарованный странник
скажи хоть что-нибудь
вызвать электрика
дворника колобка бога
может быть вместе
нам удасться спасти
вселенную от катаклизма
я сознаюсь во всём
я признаю свои ошибки
и буду повторять их теперь
до самой своей бесконечности
как тому учат
межзвёздные бомбардировки
молчанием
а дождь между тем разрывался
между внешним и внутренним
афиша терпела и трепетала
трамвай покорно стоял
в неположенном месте
со спущенными проводами
мир уже давно взорвался
ветер разносит
его детей в чёрные дыры
воют сирены ГАИ
под окнами пробки
мы будем всегда
выходить из этого
хаоса в новый
ливень пришибает
панику к земле
какая теперь разница
кто кого любит
в доме у матери
наблюдался восход
новой планеты
всего лишь шальной ливень
бесконечный конец
нeначатого романа

иногда я ищу тебя
(в своей квартире)
как искала бы море
если бы у меня была смелость
(бросить всё и уехать)
как возможно Бог
ищет меня
(спрятавшуюся за торшером)
за книгами за диваном
где задёрнув гардины
я погружаюсь в волны
и вижу
ты всё равно не ты
а кто-то чужой
прохожий
стреляющий в меня из ружья

я дразнила собаку
а она всё виляла хвостом
кто-то другой в упор
нестерпимо
стреляющим взглядом

я бросила камень
и попала в себя
я бросилась в море
и открыла глаза
белые стены торшер
следы незаконченных дел
кто-то любовно притаился
за каждым предметом
и ждёт (пока я ищу тебя)
пока не найду своё море

не нежность
а только прибрежность
приблудность
приставший репейник
скупая твоя многолюдность
копейка
в кармане приезжих

ночью
всходя по лестнице
и протягивая руки
в пустоту и темноту
ты чувствуешь
вот оно одиночество
оно страшно?
нет оно неизбежно
оно желанно?
нет оно неодолимо
отражаясь в глазах сына
пропастях изумления
оно выводит мир
на чистую воду