Произведения

Штурмуя замки и форты
Твоих причудливых желаний,
Я перешел с тобой на «ты»,
Противник мой на поле брани!

О, возвратись,
Мой прежний пыл,
Избегнуть помоги позора:
Ведь прежде
Я не так любил
И не встречал в любви отпора…

Сонеты сыпались,
Едва
Я опускал перо в чернила,
Писал дешевые слова -
И безмятежным сердце было,

А нынче
Столько боли в нем,
Что не снести
И нам вдвоем!

Спишь ты сладко и невинно,
Но богиня Прозерпина
Говорит тебе: «Пора
Пожалеть того, кто муки
Испытал, с тобой в разлуке,
С кем ты не была добра».
«Сгинь, – ты скажешь, – наважденье!
Все улики преступленья
Ночь скрывает от людей».
Но сегодня зло тоскует,
Добродетель торжествует,
И наказан лиходей.
Сердце – женщин государство:
Беспримерное коварство
Их возводит на престол.
Но теперь – конец тиранам,
Нашим горестям и ранам,
Власти их конец пришел!
«На любовь не стоит злиться,
Так давайте веселиться,–
Прозерпина говорит.–
Прогони лишь краску гнева,
Станешь снова королевой,
Без упреков и обид.
Если ж сердца не смиришь ты,
Если подданных коришь ты,
Значит, есть в тебе изъян:
От тебя сбегут мужчины,
В мрачном царстве Прозерпины
Будешь нянчить обезьян!» *

Не заблуждайся, милый друг,
Оценивая чувство:
Терплю я боль незримых мук,
Скрывать ее – искусство.

Красу твою прославил свет,
Но мне молчать придется ...
Не потому, что сердца нет,
А потому, что бьется.

Когда бы поверила ты мне
И поняла утайку,
Ты пожалела бы вдвойне
Немого попрошайку!

Брани, мой ангел, но без злобы в сердце,
Брани устами – сердцем пожалей!
Ведь только после пламенного перца
Жаркое нам покажется милей.
Горчица, уксус – вот любви приправа,
Она нам кровь волнует, горяча,
А злоба – как смертельная отрава,
Тут не помогут хлопоты врача.

А лучше было б соблюдать везде
Умеренность: и в чувствах, и в еде.

Когда похитил мудрый Прометей
Огонь небесный для подлунных тварей,
Сбежались толпы люда и зверей,
Не ведая о раскаленном жаре.

Один сатир, по молодости лет,
Поднес огонь к губам своим умильно,
Но тут его надежд пропал и след:
От боли слезы потекли обильно.

Вот так, Любовь, ты ранила меня,
Вот так мое сердечко заболело,
Я, как сатир, заплакал от огня,
Но ты, мой друг, меня не пожалела.

А ведь страдаю больше я, чем он,
Гореть в огне навеки обречен!

Другой сатир был трусоват немного…
Чего ж достиг он?
Ровно ничего.
Бежал от звуков собственного рога,
Мелькали лишь копытца у него.

Его язвило любопытства жало,
Он дунул –
И раздался страшный гром,
Как лист,
Зверька сердечко задрожало,
Он бросился сквозь чащу напролом.

Я, Эдвард,
В чувствах так же осторожен,
Любви не добивался, а просил,
Был миг награды близок и возможен,
А мне дождаться не хватали сил.

Быть может лучше губы обжигать,
Чем от огня бесславно убегать?

Не пожалей, не пожалей!
Пускай смущает, мучит, дразнит
Твой взгляд из темных тополей,
Переполняющий, как праздник.
Пусть я раздвину их листву
И, не шутя затеяв схватку,
Впервые в жизни призову
К любви, к хаосу, к беспорядку.
Пускай растопит флегму лет
Печаль, что налита до края,
Лишь не оглядывайся вслед,
Меня в себе перетирая...

...Но был Театр,
Где занавес
То шлейфом,
То мантией,
То шалью,
То фатой,
Взметнувшись над вечерней суетой,
Меня уносит –
К трубам,
К скрипкам,
К флейтам,
Где запах свежескошенной травы,
Где соло раздается стрекотаньем,
Где я пьянею, с ног до головы,
От зрительских восторгов,
Взглядов тайных,
Где, позабыв про скучные дела,
Единым ревом дрогнули подмостки ...
А мы – в плену осеннего тепла,
И рассыпает ночь на землю блестки.

Что ж, поболтаем по-соседски,
Пока еще среди листвы
Кивает нам головкой светской
Куст хризантем.
Полумертвы
Когда-то розовые шляпки
Увядших модниц. Но пока
Они еще горят в охапке,
Не покидая стебелька,
И бледной прелестью последней
Манит растрепанный наряд –
Напоминаньем ссоры летней
И тем,
О чем не говорят.

Вечер, блеклый от дождей,
Торопливых и бессонных,
И в глазах у всех людей –
Колыханье штор оконных.
А за ними – круг огня,
Где размашистой чертою
Чье–то имя для меня
Пишет Бог во мгле звездою.
Каждый ищет своего,
Ошибаясь не впервые...
Все мы, все до одного,
От любви едва живые.

Я влагу пью из уст в уста,
Из уст в уста! Лишь в этой чаше
Она чуть солона всегда,
Но лучших вин для сердца краше.

Ты помнишь край, где солнечный багрянец
Среди ветвей скрывает померанец,
Венчает плющ руины давний строй,
А лавр и кипарис чуть шелестят листвой...
Ты помнишь край? О милая, когда–то
Там был мне рай, пока со мной была ты.