Дина Садыкова. Произведения

Блики света в витражном узоре.
Переливы, изгибы, черты…
Танец туфелек инфузорий,
Гладь холодной апрельской воды.
Раскрывается, бьется, клокочет,
Томно дышит взопревшая гниль.
И душа непонятного хочет
Сквозь стекло и нагретую пыль:
Растревожено жить настоящим,
Что отпустит однажды, пройдет…
Сладок воздух весенний горчащий,
И сирень у ограды цветет…

Скрип качелей на детской площадке
Отзывается эхом в груди.
Выше неба летя без оглядки,
Оставляют весь мир позади
Только дети и ветер. Приснится
Первый снег, хрупкий призрак любви,
И озябшей в ладони синицей
Будет памяти крохи ловить
Твоей бренности верное эхо –
Собиратель осколков и снов.
Время – словно в кармане прореха,
Жизнь на нитке отцовских штанов.
Сито вечности души просеет,
И когда-нибудь к той вышине
Мы взлетим, как воздушные змеи,
Улыбаясь, как дети во сне...

Зима пахнет смертью и вспыхнувшей спичкой,
Мерцая чуть слышно. Гудок электрички
Окликнув внезапно, уносится прочь
В заснеженных соснах угадывать ночь.
Её неизбежность волной настигает:
Змеиный укус, Саломея нагая.
И пристальней бьется во влажных зрачках
Жестокая бездна, серебряный прах.

А глаза мои просты:
Телеграммы без предлогов,
Ожидания цветы,
Тёмный вечер у порога.

Каждому своя дорога,
Даже если мы на «ты».
Или вечные мосты
Между нами? – волей Бога.

В ладонях ветра таяло волненье,
Как хрупкий лёд с прожилками тоски.
Немного шёпота и гул сердцебиенья –
Большие влажные дрожали мотыльки.
Стрелой пронзённые и светом откровенья,
Душой проникнув в твёрдость тёплых тел,
Неотделимые от глины вдохновенья
Раскрылись крылья жадной пустоте,
И по земле бесчувственные тени
Скользнули, крыльев повторяя взмах,
Свободные от круга превращений –
Не зная боли первородный страх.

Бледный шифон – ещё не зима
В кружеве веток озябших.
Видишь, зажглись уже окна в домах,
Милых, простых, настоящих.
Душу создавший не слеп и не глух,
Сердце моё не пустыня:
Тёплой ладонью прижавшись к стеклу,
Буду вдыхать твоё имя.
Хочется только… быть рядом с тобой,
Чувствовать крепкие плечи.
Виолончелевый бархат ночной
Грусть мою памятью лечит.

Окно в поэта – выход на восход;
Попробуй разгадать, откуда
Берётся музыка безудержных высот
И падает в бессонную причуду?
Грибная сырость, торопливых струй
Дождя осеннего имбирная прохлада.
Я слышу дрожь – прощальный поцелуй
Аллеи увядающего сада.
Дары прозренья, горечь от потерь
Теплом уходят в улицу ночную.
Я всё запомню и открою дверь,
Наполнив светом музыку слепую…

Город – он мой.
Памяти пелена…
Смотрит с тоской
Полная луна.
Тенью шершавых крон
Бьется в висок.
Встреч золотой ром,
Листья – у ног.
И не ответишь вдруг,
В той глубине ночей
Не отпуская рук,-
Наш он или ничей.
Море огней –
Каждому свой свет.
Рядом тебя нет…
Город живых камней.

Так молчалив слепящий снег…
Лыжня богов уходит в небо.
Нам остается только след
И хрупкий домик наш из «Лего».
Вот твой убогий островок,
Где ты на ниточки привязан.
Незрячим овцам нужен волк,
А мы – пророки по заказу.
И редуцируется жизнь,
В которой ты, как беглый гласный.
И sms твоей души
Здесь не доходят, и опасно.
Дыши под марш попсовых нот,
Ещё не продается воздух!
И пусть поэт закроет рот,
Пока не поздно.

Проталиной фразы о карточном доме,
Где песни безумно просты,
Кончаются все ожидания, кроме
Скребущейся мышью мечты.
Иду в темноту, и становится ясно:
Дороги опасны без сил.
Огонь, заключённый в стеклянную маску,
На что меня благословил?

Точно шерсть с дворовой тощей псины,
Сходит грязными клочками снег.
С громкой музыкой проносятся машины,
И идёт куда-то человек.
Отсыревший ветер сушит крылья
На убогих ветках. Бледный свет
Безразлично смотрит в окна или
Оседает в лужах. – Там, где нет
Ни надежды, ни любви, ни муки…
А в затылок тычется весна.
«Пачка сигарет» от зла и скуки
Не спасает. Выборы. Страна,
Где твоё собачье счастье?..
Сделайте хоть Но-шпу, медсестра.
Проявите малое участье:
Может быть, отпустит до утра.

Мокрый асфальт. Тополей серебреная горечь.
Шепот и шорох, верлибр дыханья весны.
Хочешь, сейчас начинай свою новую повесть,
С ветки сирени, с забытого чувства вины…
Но привыкай, что однажды все станет прозрачным,
Сколько себя ни обманывай, ни утешай.
Капли тяжелые звонко стучат по карнизу…
Так многозначно,
с изменчивой нежностью бриза
Смотрит в тебя, как влюбленный, струящийся май.

Как нарисованные звезды,
Зрачки привыкли к темноте.
Теперь, возможно, слишком поздно
Увидеть свет в твоем лице…

Когда бы не было так зыбко,
Что в мире нам с тобой дано,
Ты верил бы моей улыбке,
А я прощала бы без «но»…

Что голос – нить, сшивающая время,
Что губит веру суета
И лжи твоей спасительное бремя,
Я не скажу. А жизнь – проста,

И будут чутко слышать стены
Холодный ветер за окном,
Кипящий чайник, шепот тени,
И нашим миром станет – дом.

Размытый день. Маячит дождь у окон.
Мы в нем еще побудем и уйдем.
Оденем сердце в новый черствый кокон,
И будем клясться небу, что живем.

Давно не важно, кто сильнее ранил,
Чем завершился длинный сериал.
Но долгожданный май пронзен ветрами,
А новой драмы ты не написал…

Беглые сумерки дней,
Капли от мокрого снега,
Розовый свет фонарей
Эхом из прошлого века
Лягут на скулы твои,
Мой ускользающий город.
Вечер – как вдох на двоих.
Чувствуешь времени холод?..
Ты – в электронном письме;
Наши сердца – только строки.
Крошится время, как мел,
В нас обнажая пороки…
Если всё – миражи,
Игры безумия с ветром,
Что же такое жизнь,
Город лилового цвета?
Дай мне забыть поскорей,
То, что нельзя изменить.
Ангел дорог и огней,
Я начинаю – жить…

Туманы стелятся устало,
Болея стылым октябрём.

Ноябрь ясности настанет –
Скупой пейзаж сухим углём.

В наряде золота не долго
Далёк и светел небосвод –

Читать стихи и слышать только
Шуршанье листьев как исход.

И, словно жизнь свою играя,
Под клёкот равнодушных птиц

Входить дождём в чужую стаю,
Где нет имён и не бывает лиц.

Неразборчивость фразы ли… связи…
Странных нитей от слова к душе.
Влажный голос. Обмотанный прядью,
Безымянный, как будто в кольце.
Телефонная трубка, как губка,
Вобрала наше море внутри.
Не звони мне. Прощай. Слишком хрупко.
И мой номер до точки сотри.
Переход, продавщица с цветами.
Это ландыши? Странно. Уже…
Он писал тебе письма стихами
И цитировал Бродского. Жест
«Ниоткуда, с любовью…» Ступени
Предвкушения, запах измен.
Он стоял, как в кино, на коленях,
Получая всю душу взамен.
(Но достаточно было лишь тела.)
Отчего называется белым
Этот грубо написанный свет?..
………………………………
…………………………………
Всё не вечно, помимо печали.
Все когда-нибудь бурно кончали,
А потом от тепла – ни следа.
Мы, как яд, проникали друг в друга.
Мы играли, ходили по кругу.
О любви не пиши никогда.
Интернет – это призрак пространства.
Здесь изменчивость и постоянство
Обретают иные черты
Наготы.
Вместе с Богом рождаются дети.
Вкусим пряник и верные плети.
Одиночества сети в сети.
Никуда от Него не уйти.

Даже если звучит Фрэнк Синатра, не «Сплин»,
Твой «Титаник» плывёт, и ты не один
Пьёшь утренний кофе. Зима горяча.
Скользит незаметно рубашкой с плеча
Воскресное время, – всё бьется в висок
Извечное чувство, что ты одинок.
Картинка не сходится, как ни крути.
Гудит пустота сквозняками в груди.
На круглых счетах запах мятной свободы
Въедается в сердце, как ртуть, год от года
Легко умножая твой список потерь –
Того, что уже не вернётся теперь.
Ты ищешь осколки утерянной смальты:
Недвижимость в Ницце, уикенды на Мальте,
Но видишь во сне только осень, где плачет
Тобой сотворённый и преданный мальчик…

Отмени переговоры,
Совещания и встречи,
Крайне важные, бесспорно,
Эти гонки будут вечно.
Отпусти себя на волю
Босиком бежать по лугу,
За которым будет поле,
Где по коже бьют упруго
И рокочут, словно море,
Золотистые колосья…
Я устала от вопросов;
Подари мне запах лета
Вместе с утренним рассветом,
Чтобы я его надела
Вместо платья, только тело.
Мы в траве густой утонем,
Прикасаясь к стеблям тонким,
Будем пить росу с ладоней,
А потом, зажав соломку
Между губ солёных, влажных,
Растворимся в небе. Слышишь?
Точно сердце бьется в каждом
Лепестке, и ветер выше
Поднимает наши души.
В том пространстве виз не нужно:
На двоих одно лишь имя,
Как пароль на всякий случай.
Терпкий аромат полыни
И полудня мед тягучий,
Вьются бабочки, стрекозы
Носят зной на хрупких крыльях.
Невесомые, как воздух,
Обо всем вокруг забыли –
В этом солнечном сплетенье
Мы не разнимаем руки.
Так сплетаются растенья,
В чутком сне прильнув друг к другу.

Город, уснувший на женском плече
Только под утро, как будто
В шёлковом блеске холодных ночей
Счастья познал он минуты,
Спит, утомлённый своей же игрой
Праздных бессонных иллюзий,
Спит, как ребёнок, укрытый тобой
Мягким туманом, и в блюзе
Света неоновых ярких огней
Прячет усталости тени,
Шелест купюр, шелест лип, тополей,
Пульс фонарей, заведений…
Любящий скорость азартный игрок
Спит, как невинный младенец.
В русской рулетке финальный курок –
Лишь на ногте заусенец.
Город, скрывавший морщины свои,
Тюрьмы, больницы и шрамы
В роскоши звёздной тщеславия и
Мнимой свободы, так странно:
Ты не заметил, что вены дорог
Вдруг опустели под утро.
Первый трамвай. Блудный сын – на порог.
Льётся рассвет перламутром…

Так греет обжигающая пальцы
Картошка, запеченная в золе.
Так хочется уставшему скитальцу
Обветренным лицом припасть к земле.
Покорно тонут в золоте заката
Фламинго легкокрылых облаков,
И ты летишь во сне своем куда-то,
Еще не ведая её оков.
И кажутся намного ближе звезды:
Над черной бездной – нежность молока.
И ты не зря глотаешь жизни воздух,
Когда в тебе течет её река.
Что значит больше, чем тарелка плова,
Игра охотника и смена поз.
Но описать любовь бессильно слово,
Как будто скулы свел тебе мороз…

Всё проходит: радость, дни, недели,
В кокон памяти вплетая жизни нить.
Остаётся тонкий запах ели,
Голос сердца и желанье жить…
И летят на белый клевер снега
Газовые бабочки огней.
Думая о новом – верю в небо,
И в душе становится светлей.

Выброшена на берег вместе с пеной
не рыба, не раковина, не Венера,
прозрачная манящая прохлада
о стенки бьётся, точит взглядом,
песок податлив, ветер рвётся,
прибой играет, блещет солнцем,
морская соль на пальцах тает,
цветастых рыб щекочет стая,
и в тонком горлышке сосуда
шум океана, вечность Будды…
непредсказуем долгий путь.
Закинув сети, ищешь суть,
и, если ты, душа слепая,
желаешь призрачного рая,
волна несёт стекло на камни.
Но код неведомых посланий
на дно бескрылое не канет,
когда найдёшь во тьме следы
туда, где свет; откуда ты.

Меняется почерк, и время –
Его направленье и суть.
Лишь мертвое сорное семя
Бесцельно блуждает, как ртуть.
Меняются в пьесе актеры,
И вновь превращаются в прах
Движения Терпсихоры,
Застывшие в мраморных снах.
Без трепета и сожаленья
Бумажный кораблик река
Волной поглощает. Мгновенье
Не спорит, что жизнь коротка.
И капля, точившая камень,
Уходит с волной в океан.
Ты веришь, что в Лету мы канем
И жизнь – только сон и обман?

Факультет патологий научит вас жить:
Старослав, Эдгар По, Достоевский.
О себе напиши на стене через «жы»
Десять веских.
Расскажи мне, в чем правда и наглая суть
Поглощающих душу…
Я люблю заморочки и вечную грусть
(Ты не слушай).
Видишь, летнее небо сменило свой цвет?
В нем – засаленных денег разводы.
Я пришлю тебе свой васильковый привет,
Мать-природа.
Если небо в алмазах, вертясь у шеста,
Не откроет нам новых законов,
Ты пройдись, как и я, по любимым местам –
Равнодушным, до дрожи знакомым.
Я смотрю на витринный дешевый гламур:
В этом городе лгут даже лужи.
На смазливые лица примерил Амур
Свойство стужи.
Я пою твои песни. Улыбаюсь чужим.
Нервом голым.
Потому что однажды до боли родным
Стал твой голос.

Ночь пахнет соснами и чернозёмом.
День прозаичен. Ночь слепа.
И между улицей и душным домом –
Ключа изученное па.
Ты здесь один, да без пароля
Решить задачи давних бед.
Ты видишь маски, игры, роли…
Всё, кроме смерти, – полный бред.
Твой август болен, разрисован
Туманом кислого вина.
Багровый лист с ветвей оторван,
И ветер пьёт тоску до дна.
А ветер волен гнать по кругу.
От подворотен по углам.
И жить, не называясь другом,
Но разрывая пополам.
И приносить мне запах сосен,
Тепло и шорохи травы.
Сверчки стрекочут. Скоро осень.
И он мне кажется живым…

Кольца дыма вьются, исчезая.
На твоих губах слова, как дым.
Я была с тобой совсем другая.
Ты – останься вечно молодым.

Пошлый треп опять по всем каналам.
Выключи, и просто помолчим.
Пустота приходит после бала.
Пусть ответ останется ничьим.

Я песком засыплю это пламя,
А в глазах – останется окно.
Черный флаг и солнце между нами,
Голос Цоя, темное вино.

Дождь для нас никак не отзовется.
Но я буду знать, что он для нас.
Так она однажды познается,
И уходит, как вода из глаз…

Дай мне руку, теплую, родную.
Обними покрепче и прощай.
Ты открыл себе сестру другую,
И закрылся, точно мальчик Кай.

Может, я во многом виновата.
Может, просто вместе – не судьба.
Только слов, пожалуйста, не надо...
Буду помнить тонкий шрам у лба.

Я еще тебя ко всем ревную.
И люблю шальной раскосый взгляд.
Пронеслось цунами – и колдует
Ветер перемены наугад.

Почему, уставая от этого мира, с себя
Хочешь скинуть, как плащ старомодный, его оболочку,
Но короткий рукав, не решаясь взлететь, теребя,
Остаешься стоять, распознав журавлиную строчку –
Острый угол печали, на небе рисующий путь?..
Ты закроешь глаза, не пытаясь себя обмануть,
Ибо знаешь, что «правда – такая же ложь и не больше»,
Только горькое эхо и ветер холодный по коже.
И дорога – лишь кордой отмеренный путь,
Эти вечные скачки за волей по кругу.
И кому-то завещано жизнью рискнуть.
А кому-то предать на распятие друга.
Режиссер этой славной картины, конечно, не ты.
Но решать подоплеку ее почему-то обязан.
Одиночеством с жизнью обвенчан, повязан,
Ты стоишь, не решаясь взлететь, у черты…

По слепку гор тянулась в небо
И для тумана лестница твоя.
А я прошу …Прощенья мне бы
И зимних яблок в снежные края.
Пусть говорю не громче веток нижних,
Насытив душу горстью толокна.
Ты подарил мне горы – годы жизни,
Когда стояла молча у окна…
Качались и качаются деревья,
И снег идёт такой же, как всегда.
Сугробы и далекие деревни,
Дороги, люди, холод, поезда…
Зелёный свет, застывшая платформа,
Гудит во тьме заснеженный прибой.
Крепчает холод. Бережнее форма
Сугробов, обещающих покой…
И кажется, закончатся страданья,
Горела бы родимая звезда!
Где катятся по блюду ожидания
Не знающие места поезда.

Ты узнаёшь меня по голосу,
По тёплым каплям молока…
А в небе самолётик полосу
Рисует через облака.
Он исчезает, будто не был,
В бездонно-синей вышине.
И убаюканное небо
Мне улыбается во сне.
Родное крохотное счастье
Спит сладко на моих руках.
…Какая маленькая тайна
В твоих зажата кулачках?..

Настанет день – поверю вновь,
Забыв про все свои простуды,
(В которых, может быть, любовь?)
В волшебный город изумрудный.
В волшебный дом, волшебный сад,
Где стать собой не будет трудно.
За то, что нет иных наград,
Увижу город изумрудный.
Не я одна. Он есть для всех,
Кто верит в сказку о планете,
Что льётся в сердце, точно смех,
И дарит счастье взрослым детям…
Ты веришь в смерть? – я в ней была.
И на руках её качала,
Она весной меня встречала
И имя жизни мне дала.

Я двух людей к себе звала:
Их сердца стук в моём начале,
Где радость радостью была,
Значенье слов не различая…
Настанет день – поверим вновь,
Что не бывает повторений,
Что не бывает дней рожденья,
А всё – рожденье и любовь.