|
Лилия ГАЗИЗОВА
СТИХОТВОРЕНИЯ
Настроение
Стать стрелкой на часах
Казанского Кремля
Клавишей Delete
Мирового компьютера
Подаренным тобой портсигаром
Западающей клавишей си бемоль
Утренним бесцветным мраком
Всеми собаками мира
Очками Exte на родной переносице
Безвольным сердечным клапаном –
Всем что угодно
Лишь бы не Лилией Газизовой
Львиный рык и курицын кокот
Добрый Перенов подарил мне
Львиный рык
И курицын кокот…
Весь день я ходила по городу,
И все говорили:
- Смотрите,
Вон женщина с рыжими волосами
Несёт в руках
Львиный рык
И курицын кокот.
И на мобильники фоткали
Меня не пускали в магазины,
Говорили, что
С львиным рыком
И кокотом куриным
Они не обслуживают.
Только продавщица фруктов,
Заглядевшись на них,
Дала яблоко.
Устав от них,
Рыка и кокота,
Я решила
Их выпустить на свободу
И тихонько в воду опустила.
Так они и поплыли,
Между собой переговариваясь –
Львиный рык
И курицын кокот..
Попытка киносценария
В моём фильме идёт дождь.
Вода стекает по жёлобу крыши
Потемневшего от бессонницы
Старого дома
В большую деревянную бочку
Там плавают головастики.
Молчаливый старик
(о нём все забыли)
и грустная девочка
(она станет через много лет балериной),
Сидят на крыльце.
Она приходит к нему,
Потому что с ней не играют другие дети.
Они мало разговаривают,
Пьют чай с жёлтым мармеладом
И смотрят на озеро.
Девочка про себя называет его океаном:
Всё в мире пока несоразмерно ей.
Изредка дорогу перед крыльцом
Перебегает серая кошка
(её никогда не задавит машина,
она умрёт тихо во сне)
В фильме ничего не происходит.
Старик курит папиросы
И старается ни о чём не вспоминать.
А девочка сидит рядом
И шёпотом разговаривает с куклой
В моём фильме преобладает синий цвет.
Платье девочки,
Старый вязаный свитер старика,
Чашки и перила крыльца,
Даже струи дождя –
Всё синего цвета.
Когда после дождя
Появляется солнце,
Но уже опускаются сумерки,
Старик отводит её домой.
Они идут по дороге
Навстречу закату,
Две тени –
Большая и маленькая –
Отстают от них,
Не решаясь приблизиться.
Возвратившись домой,
Старик снова садится в кресло,
Рот принимает форму горизонтальной скобки.
Он не плачет.
Просто старается не вспоминать.
А в конце никогда не снятого фильма
Просто дорога и титры.….
Плач ребёнка
Я думаю, о том, какие мысли
В голове у очень толстого ребёнка.
И часто ли ему бывает грустно...
Я думаю, что толстого ребёнка
Намного чаще обижают,
Чем худого.
Ещё я думаю о том,
Что, в каждом из нас
Плачет толстый ребёнок.
Поэт
Бог создал влюблённым тебя:
В обгрызанные карандаши
И ластик, за холсты закатившийся,
В стареющего трактирщика
И умирающего Сервантеса.
В честные шаги человека,
Несущего хлеб,
В грустные автомобили
И прокисающее пиво,
В одежды, которые
Пишут шедевры и в космос летают.
А ещё – в беззащитные свойства фарфора…
Только в меня не влюбляйся, поэт!
Вдруг я не устою!
И придётся мне стать совлюблённой с тобой
В каплю шампуня и синюю луну
И даже –
В остывающую печь танэ…
Не глупо
Сразу невесело становится,
Когда тебе не улыбается
Продавщица или парикмахер.
Хочу, чтоб мне радовались,
Как солнцу.
И даже, когда кровь берёт из пальца,
Пусть улыбается мне медсестра.
Не глупо об этом мечтать.
Я точно знаю,
Что рождена для счастья.
Левое
Левая бровь удивляется выше, чем правая.
Кожа на левом локте грубее…
На левую руку люблю
Водружать подбородок свой,
Когда долго на что-то смотрю
Или слушаю сосредоточенно…
Левой глажу собак и рисую.
Слева – четырёхкамерное.
И лёгкое слева,
В него, как и в правое, впрочем,
Дым сигаретный
Без устали втягиваю.
Слева – всё, что мне нужно для жизни.
Быть хочу левой своей половиной!
Справа ложись от меня, мой любимый!
И я прошепчу нежно-нежно на ушко
Слова свои правые…
Самые правые…
Снегопаденье
В контексте мартовского снегопада
Недостоверными становятся
Слова и города…
В контексте мартовского снегопада
Неверно дребезжание трамваев,
Сворачивающих с Пушкина
В Норштейновский туман…
И как не ощутить родства
С холодным воздухом,
Он в лёгких вязнет
И не даёт дышать…
В эфире стынет
Протяжно-сложная
Песнь муэдзина…
Порой невыносимо,
Но светло
Снегопаденье в марте…
Люди февраля
А. Н.
Люди февраля
Раздумчивы, нежны
И подвержены меланхолии.
Они покупают ирисы
И сушат их
Между страницами
Толстого журнала.
Их легко узнать в любой кофейне:
Они одеты в синее и лиловое
И выбирают столики в углу.
Они в душе слоны и белки.
Иногда веселье в их февральских душах
Соседствует с усталостью.
Они покупают билеты
В один конец...
Их первая остановка – апрель…
Ладья против лёгкой фигуры
Говорю, томная я.
После сна потому что.
Я просто томная ладья
Против лёгкой фигуры.
Но уязвимы мы сегодня оба.
Ведь элементарных окончаний
Не придумано для нас.
Мы, как всегда, скатились в эндшпиль.
Напрасно ты непогрешим в защите.
Я, как всегда, победе предпочту
Ничью позиционную.
|
