Произведения

На птичьем выговаривать слова
И ввечеру, когда утихнут знои, 
Намаявшись с дневною суетою
С надеждой обращаться к вам.
А сон нейдёт, и этот вечер длинный 
Покуда не закончилась игра
Окрасил небо в перламутр старинный
et cetera, et cetera...
Пока на западе горит платок закатный
И бьётся от невысказанности дня
Петь соловьём отчётливо и внятно
Сольфеджио и страсть соединя.
По-птичьему высвистывать и петь,
Гортанный говор разменять на клёкот,
И падать в неба бирюзовый омут,
И ни к кому претензий не иметь.

Сгорело Лето. Лето догорело.
Казалось бы, кому какое дело?
Но Лето кончилось. Истек законный срок
И Осень катит свой замедленный поток.
Листы желтеют. Воздух холодеет.
Дождь припускает, тарабанит, льет
И кажется на много лет вперёд
Он танец свой бессмысленный затеял…

А где-то на лазурных берегах,
На ласковом и теплом мелководье
Несутся блики в солнечных столбах
По рыбьим плавникам – павлиньей моде.
И незаметно невесомый бриз
Овеет благодатным опахалом…
Но... Лето кончилось. Его досталось мало.
И лишь на карточках осталось вечным – cheese

Ещё вчера мир занавешен был листвой
А нынче так прозрачны перелески,
Что профиль твой далекий и нерезкий
Среди стволов соседствует со мной.

И первые потуги холодов
Не разрушают, а преображают
Все то, что мы с рожденья знаем,
Но не находим подходящих слов.

О, Осень! Ясен твой кристальный смысл
Твой приговор, твоё же оправданье.
Помиловать, помиловать заранее,
Что б помнили – зачем мы родились…

Осенняя печаль, дорога в зиму,
Сквозь первый снег чернеет колея.
Лес промолчал безлистностью осинной
И слушает, как промолчу и я.

Замедлю шаг и примирившись с миром,
С регистрами глухих сосновых месс,
Уговорю печаль в её предзимье стылом
И серою покорностью небес…

Ты помнишь? – Тени за окном 
И свет чужой на плитках пола,
Огромный сумеречный дом
Укрывший хрупкую крамолу.

Прозрачных бликов маскарад,
Неуловимое дыханье,
И слабое напоминанье,
И оправданье невпопад.

…Зазвякало, оборвалось
И, стук сердец перекрывая,
Проснулась гиря часовая
И сбила временную ось.

Молчание – мелодия без слов,
Аккорд не произнесённых звуков.
Рисует тишину невидимую слуху
Гобой, чуть прошептавший про любовь.

Ах, если б знать! Ах, если бы суметь!
Рискнуть, не исповедуя рассудка.
И петь! Молчать и снова петь,
Такт сердца, усмиряя в промежутках.

Ах, если б знать! Ах, если бы суметь!
Не расплескать в молчанье листьев медь
Еще не покорившую природу.

Минуты тянутся! За ними не поспеть. 
Огня не хватит знаки разглядеть,
Янтарный взгляд нацеливая в воду.

Загадаю загадку и сам не узнаю ответа.
Что случилось в природе, на сердце. За что я держусь?!
Как последний корабль отвалило от пристани лето.
Кто-то машет платочком. А я остаюсь, остаюсь…

Пирс пустой, запоздавший корабль приплывает.
Расписанье размыто и на море мертвенный штиль. 
Я тебя ожидаю. Прикрывши глаза, представляю –
Кто на нём капитан и кто к пушке подносит фитиль.

Ни к чему нам палить, коль повсюду пылает природа.
Я поверженный флаг преклоню пред твоей головой.
Ты скажи, расскажи про любимое празднество года.
Я тебе напишу то, что смыто бесшумной волной.

Мгновения мгновений не сличай,
У случая всегда резоны рядом.
Пускай неверным пламенем свеча
Посверкивает редким звездопадом
Под звонкие старания сверчка –
Хозяина скрипучей половицы…
Но где-то там колеблется строка
Тобой воспламенённою жар-птицей.
Но где-то там, на тонком фитиле
останется нагаром, чёрным пеплом
В стихи не поместившийся куплет,
Тобой по умолчанью не пропетый.
И где-то там необъяснённый дым,
Развеянный безвинно и бессрочно,
Останется дыханием твоим, 
Пропетым откровением подстрочным.

Когда мы братья во Христе
К чему мученья состязаний,
Весь этот мрамор изваяний
И монументов суете?

Зачем задумчивой звезде
Убожество блестящих граней?
 – Простые знаки пониманья
У божества найдешь везде. 

Уйти от бесполезных встреч,
Благословление сберечь,
Постичь поэзию и прозу

И плаху ощутив у плеч,
Не умолять летящий меч,
А презирать его угрозу.

Все знаки 
Предрешённого исхода, 
Мутнеет свет и слов не разобрать. 
И оторопь безбожного народа 
И Каина нависшая печать… 
Идут след в след! 
Но тусклый глаз янтарный 
Слепца-поводыря не сбережет, 
Его рука, простёртая вперед 
Блуждает словно в трансе погребальном. 
Куда вы? 
Без лучины, без свечей 
Не выйти из пожизненной темницы. 
Последнее раскаянье на лицах 
Не сделает судьбу добрей. 
А ты, 
Моя душа, куда бредёшь? 
Не помышляя о пустых успехах, 
Забыв о латах, шпорах и доспехах, 
Кому пожалуешь последний грош... 
Не знаю сам! 
Спокоен и свободен, 
Не сломлен и еще не стар, 
Но близкий очищающий пожар 
Приму как дар и приговор Господень…

Кумир?! – Ему положено стареть,
Тускнеть и тлеть, теряя позолоту.
Но разве виновата твердь,
Что окружённая, то морем, то болотом,
Живя в безвестности, чураясь суеты,
Не обладая очагом и крышей, 
Хранит, как можется остатки чистоты,
Не ведая предназначенья свыше.

А нас осталось непривычно мало,
Как пальцев на одной руке.
Шальная пуля почему-то не достала,
Но ведь летит, летит невдалеке.

Пускай летит, свой недолёт ругая,
Мы материться тоже мастаки.
Мы будем жить мишени презирая,
Особенно центральные круги.

Мы будем жить, мой капитан, как ты прикажешь
И даже не прикажешь – будем жить.
Шальная пуля при раздаче не досталась,
Похоже, пулю нужно заслужить.