21 марта — Международный день поэзии. Профессиональный праздник «питомцев муз» в последнее время ограничивается мероприятиями локального или даже камерного характера. Конечно, появились творческие объединения «Театр поэтов Влада Маленко», «Кинопоэзия», и все же стихи давно не собирают стадионов. На стеллажах крупных сетей сплошь переиздания классиков — Золотого и Серебряного веков, реже появляются шестидесятники, чаще — Бродский. О том, чем живет сегодня поэзия, «Культура» побеседовала с редакторами литературных альманахов.

Евгений СТЕПАНОВ, поэт, критик, кандидат филологических наук, издатель журналов «Дети Ра», «Зинзивер», «Футурум АРТ», Москва.

культура: Ваши «Дети Ра» охватывают регионы и русское зарубежье, ежегодно выдают премию. Кому и за что?

Степанов: Современная поэзия очень многообразна. Причем есть яркие авторы, которые пишут силлабо-тонические (рифмованные) стихи, и есть яркие авторы верлибров. Я очень люблю «традиционалиста» Юрия Казарина из Екатеринбурга, авангардиста Сергея Бирюкова (преподает в Германии), мастера-виртуоза из Москвы Сергея Арутюнова, Андрея Ширяева — он жил в Эквадоре, но, к несчастью, уже ушел. Другое дело, что в наши капиталистические времена талант не всегда может пробиться. Правила диктуют крупные издательства, премиальная политика... Если, условно говоря, «Эксмо» назначает кого-то писателем, то он им и будет. А хорошая поэзия — товар, увы, нерентабельный. Книги стихов сейчас выходят мизерными тиражами.

культура: Классики Серебряного века тоже не могли похвастаться тиражами («Камень» Мандельштама был напечатан в количестве трехсот экземпляров, «Вечерний альбом» Цветаевой — пятьсот), но о них узнал весь мир...

Степанов: Это произошло не сразу. В начале прошлого столетия Запад покорили футуристы. Маяковский, Бурлюк, Хлебников, Каменский... Они были открытием, сенсацией, и при этом довольно активно занимались собственным продвижением. Ездили в турне по России, выступали в крупных городах, эпатировали публику. И, конечно, всегда очень важны люди, которые поддерживают талант. Как, например, Пастернак стал лауреатом Нобелевской премии? Помогли западные слависты, профессора американских университетов, прежде всего выдающийся филолог Роман Якобсон. Великие литературоведы и великие лоббисты — они популяризировали поэтов, ведь кто-то должен объяснять миру, что такое хорошо. Сейчас нет глобального института, способного адекватно оценить современную русскую поэзию.

культура: Но существуют же критерии качества — рифма, образность, тоника...

Степанов: Это описано в академических учебниках. И все же точного ответа нет и быть не может. Для кого-то Эдуард Асадов — примитив, а для миллионов читателей (особенно молодых) — это величайшая и спасительная поэзия. Мой личный критерий качества один — помогают стихи жить или нет. Если тебе стало легче на душе, ты что-то понял, тогда это победа.

культура: Появляются ли сегодня новые течения? Пишутся ли сейчас манифесты — есть ли свои акмеисты, футуристы, ничевоки?

Степанов: Нового очень мало. В целом развитие идет по давно известным направлениям. В основе основ — фольклор. И палиндромическая, и визуальная поэзия, и заумь существуют в мире уже много веков. А манифесты создаются. В начале нулевых мы с коллегами из журнала «Футурум АРТ» сделали нечто подобное. Само слово «футурумизм» несет в себе смысловую полифонию. Здесь и будущее, и ум, и мистика. Ничего не нужно выдумывать, просто вслушаться в музыку слова. Настоящий поэт — всегда футурумист. На мой взгляд, таковыми были Пушкин, Хлебников, Волошин, Гумилев. Выдающийся авангардист Дмитрий Авалиани всячески поддерживал футурумизм. Когда я рассказал ему, что вкладываю в это понятие, он заметил: «Мисты — это мистики. А будущего и поэзии без мистики нет». Поэзия — сакральна. В ней — скрытые смыслы и коды. Хотя внешне она может быть очень простой и даже ироничной.

культура: Кто из лириков прошлого, по Вашему мнению, сформировал сегодняшнюю повестку?

Степанов: Думаю, огромное влияние на современный мейнстрим оказал Мандельштам. Очень много у него в последнее время появилось подражателей, так называемых постакмеистов. Он высоко поднял планку. Вот вспомните, как он блистательно писал более ста лет назад, в 1915-м: «Бессонница. Гомер. Тугие паруса». До такого уровня сложнейшей простоты подняться современным авторам непросто. Но линия задана.

культура: Вам не кажется, что сейчас в «тренде» некоторая замкнутость, даже зацикленность на собственной персоне?

Степанов: Вы правы — поэты сосредоточены на себе. И это нормально. Более того, я убежден, что только в этом случае они интересны. Не люблю, когда говорят от имени эпохи, пишут для всех. Никому такие стихи на самом деле не нужны. Замечательный поэт Николай Глазков однажды сформулировал точно и пронзительно:

То, что интересно одному, может быть интересно и другому. Стихи не должны собирать стадионы, как это происходило в шестидесятые годы прошлого века. Поэзия — дело камерное, интимное. С книгой лучше побыть наедине, почитать, подумать о себе и о мире. Как говорил Леонид Жуховицкий — «остановиться, оглянуться».