|
Владимир Дмитриевич Алейников — поэт, прозаик, эссеист, переводчик, художник, родился 28 января 1946 года в Перми.
В апреле 1946 года cемья переехала на Украину, в Кривой Рог, на родину отца.
Отец, Дмитрий Григорьевич Алейников, замечательный художник-акварелист, фронтовик, человек уникальный, от природы разносторонне одарённый, музыкант, садовод, изобретатель, знавший множество ремёсел, происходит из очень древнего украинского, запорожского, казацкого рода, корнями восходящего к ведическим временам, к царям, воинам и жрецам.
Мать, Мария Михайловна Железнова, выдающийся педагог, воспитавшая многие поколения учеников, преподавательница русского языка и литературы, прекрасно образованная, тоже очень одарённая в различных областях женщина, происходит из старинного поволжского рода.
Многим Алейников обязан жившей в семье и воспитывавшей его бабушке по материнской линии, Пелагее Васильевне Железновой, в девичестве Кутузовой, хранительнице древней ведической устной традиции, обладавшей поразительной памятью, помнившей огромное количество древних песен, сказок, поговорок и всех прочих сокровищ русского фольклора.
Алейников – человек степной. Здесь родина его предков. Здесь его родина. Здесь родина речи. Украинские скифские степи в Приднепровье – и степи за Волгой.
Вырос Алейников и провёл детство, отрочество и ранние юношеские годы в Кривом Роге, большом, промышленном, но и весьма загадочном, с давней историей, со своей мощной энергетикой, со своими особенностями, живописном городе.
Здесь он закончил среднюю школу, где учился хорошо – благо, было у кого учиться.
Стихи и прозу Алейников пишет ещё со школьных лет.
Он закончил музыкальную школу по классу фортепиано. Были все основания учиться музыке и дальше. Но Алейников тогда вовсю писал стихи – и музыка пришла в поэзию.
С пятнадцати лет, увлёкшись джазом, он играл в местных джазовых ансамблях, был хорошим импровизатором.
Рисует Алейников с детства. Потом, в юности, занимался графикой и живописью уже всерьёз.
Как восходящая звезда, по мнению знатоков – яркий и очень талантливый молодой поэт, стал Алейников известен, вначале в родном городе, а вскоре и на Украине, в 1962 году.
Тогда же появились первые публикации его стихов в украинской периодике.
Существовала в то время в Кривом Роге группа молодых поэтов. Это была – среда. Творческая, дружеская. Тогдашнее общение, своеобразная литературная школа – незабываемы для Алейникова.
В период хрущёвских гонений на формалистов Алейников подвергался обличению в украинской прессе за своё новаторство в поэзии. Сразу же были приняты соответствующие меры. Незамедлительно, с весьма тяжёлыми последствиями, начались неприятности с властями и с комсомолом.
Тем не менее, украинские власти, котором, возможно, нужен был, среди украинских поэтов, хотя бы один русский талантливый молодой поэт, несколько позже всячески заманивали его в Киев, на учёбу в университете, под свою опеку, приглашали на литературные совещания литераторов, сулили радужное будущее.
Но Алейников уехал в Москву.
Известен в столице стал он ещё осенью 1963 года. Там были у него новые хорошие друзья, молодые литераторы. Там была необходимая для него среда. Там были – все составляющие культуры. Москва в прежние годы заменяла всем творческим людям Париж.
В 1964 году Алейников, успешно выдержав большой конкурс, поступил на отделение истории и теории искусства исторического факультета МГУ. И – началась его столичная жизнь.
Известность Алейникова как поэта стремительно росла. Круг его знакомств и дружб непрерывно расширялся. Нигде он не печатался. Но он часто читал стихи на людях, в самых разных аудиториях. Тексты его расходились в самиздате. Он стал человеком андеграунда, весьма значительным, несмотря на свою молодость, представителем нашей отечественной неофициальной литературы.
В феврале 1965 года Владимир Алейников, вместе с поэтом Леонидом Губановым, создал знаменитое, давно ставшее легендарным, творческое содружество СМОГ (Смелость, Мысль, Образ, Глубина – или Самое Молодое Общество Гениев).
Начались выступления СМОГа. Очевидцы помнят о них до сих пор. Подобного сроду не было в столице.
Молодая слава Алейникова была поистине небывалой. Сам он вспоминает об этом теперь с некоторым изумлением, а его друзья, соратники, современники – с неизменным восторгом.
Время было орфическим. Стихи прекрасно воспринимались людьми с голоса. Алейников непрерывно выступал с чтением стихов – в институтах, в мастерских авангардных художников, в квартирах, в литературных салонах, везде, куда его постоянно приглашали.
Сразу же, без его ведома, по каким-то таинственным каналам, самиздатовские машинописные перепечатки стихов Алейникова попали за рубеж, появились в западных изданиях публикации стихов. Начались передачи на западных радиостанциях, в которых литературу превращали в политику.
Сразу же начались и преследования со стороны властей, вначале жёсткие, а потом и жестокие. На публикации стихов Алейникова в Отечестве на долгие годы был наложен запрет.
Алейникова изгнали из МГУ. Исключили из комсомола. Стали целенаправленно травить.
Положение Алейникова было тяжёлым. Но – поэзия спасала его. В 1966 году, по настоянию Арсения Тарковского и некоторых других писателей, его восстановили в МГУ.
Был даже устроен творческий вечер Алейникова в Центральном Доме Литераторов, на котором, при большом стечении народа, некий литературный деятель, как вспоминают современники, заявил: «Кого мы видим перед собой, товарищи? Мы видим нашего простого советского гения».
Но издавать Алейникова никто не собирался. Он это хорошо понимал. Никогда не ходил он по редакциям со своими текстами, не искал покровительства или помощи официальных литераторов. Была в среде отечественного андеграунда тогда своя этика, существовали свои правила поведения в условиях советской действительности. Алейникова вполне устраивала общесоюзная самиздатовская известность.
Некоторые добрые и хорошие люди, из писателей старшего поколения, порой сами пытались помочь Алейникову с изданиями, но всегда безрезультатно. Доселе он благодарен им – за внимание к нему, за участие в его судьбе.
Сложностей в жизни Алейникова было предостаточно. С молодых лет приходилось буквально выживать, где-то работать, – и закончил он МГУ, защитив диплом, лишь в 1973 году.
Широчайшая его известность как самиздатовского автора, начавшаяся в 1964 году, шла по возрастающей.
Тексты Алейникова расходились по всей стране, попадали за рубеж. Периодически появлялись публикации на Западе. От этого получались очередные неприятности. Никогда не занимался он политикой. Но всё равно его травили, преследовали, сознательно, целенаправленно.
Пожалуй, не надо просто говорить, что круг общения Алейникова был очень широк. В него, в этот широчайший круг, входили практически все представители неофициальной культуры – поэты, писатели, художники, музыканты.
Алейников был и остался для всех своих современников – признанным лидером СМОГа и одним из лидеров, одной из основных фигур отечественного андеграунда.
В семидесятых Алейников семь с половиной лет вынужден был бездомничать, скитался по стране. Голодал, жил в нищете, тяжело. Перебивался случайными заработками. Но везде и всегда находил он поддержку в неофициальной творческой среде.
В любых условиях, при любых обстоятельствах Алейников очень много работал. Писал книги стихов, прозу. Постоянно выступал в различных аудиториях с чтением своих стихов; современники считали, что его авторское чтение – это настоящее искусство. Занимался музыкой, иногда играл в джазовых ансамблях. Много рисовал. Принимал участие в знаменитых квартирных выставках семидесятых, выставлялся в Горкоме графиков на Малой Грузинской улице.
На родине Алейникова по-прежнему не издавали. К этому он давно привык. Читателей в самиздате было у него вдосталь.
Преследования властей продолжались. У Алейникова семь сотрясений мозга, некоторые из них – от побоев после чтения им своих стихов, другие – при более драматических обстоятельствах.
Алейников работал в археологических экспедициях, в школе, разнорабочим, грузчиком, дворником, литературным сотрудником многотиражной газеты и так далее. Писал иногда, если давали возможность, передачи о литературе для радио и ТВ. Писал стихи и сказки для детей, были публикации и книги. Приходилось иногда писать пьесы и сценарии за других, чтобы заработать. Графику и живопись Алейникова приобретали коллекционеры, любители и ценители современного авангардного искусства. Приобретали и его самиздатовские книги, зачастую оформленные им. Несколько лет он писал внутренние рецензии в различных московских издательствах, для заработка. Некоторое время работал редактором в издательстве. Состоял в восьмидесятых в группкоме литераторов.
С конца семидесятых и в восьмидесятых Алейников много переводил поэзию народов СССР. Это устраивало власти. Переводил он очень хорошо. Все это быстро поняли. К Алейникову стояла очередь национальных авторов, желающих, чтобы их тексты перевёл именно он. Было множество публикаций его переводов – в различных московских и республиканских периодических изданиях. Были изданы шестнадцать сборников его переводов. Похоже было, что всю жизнь предстояло ему существовать, имея статус переводчика.
Стихи Алейникова начали, понемногу, с цензурными вторжениями в текст, печатать в отечественной периодике лишь в восьмидесятых. В период перестройки вышли три сборника его стихов, по советской привычке изуродованных цензурой, – «Предвечерье», «Выбор слова», «Родина речи».
В 1990 году переводить Алейников сознательно прекратил.
В стране произошли перемены.
Началась эпоха свободного книгопечатания.
После периода в четверть столетия, когда стихи Алейникова на родине не издавали, вышло в начале девяностых, по настоянию друзей, хорошо понимавших, сколь тяжёл для поэта был груз написанных и неизданных текстов, целое Собрание его стихотворений и поэм – девять томов: «Путешествия памяти Рембо» (в двух книгах), «Возвращения», «Отзвуки праздников», «Ночное окно в окне», «Звезда островитян», «Скифские хроники», «Здесь и повсюду» (в двух книгах). Это примерно половина написанного Алейниковым за 47 лет работы. Остальное – до сих пор не издано.
С 1991 года Алейников живёт в основном в Коктебеле, бывая иногда в Москве. Работает он очень много, даже намного больше, нежели в прежние годы. Пишет стихи, прозу, воспоминания. Много рисует. Изредка участвует в литературной жизни Москвы, в литературных коктебельских фестивалях.
Стихи и проза Алейникова опубликованы в различных журналах («Новый мир», «Знамя», «Дети Ра», «Огонёк», «НЛО», «Крещатик», «Волга», «Октябрь», «Континент», «Шо» и других), в различных альманахах, сборниках, газетах и прочих отечественных и зарубежных изданиях.
В 2002 году вышли восемь книг прозы Алейникова на Украине – цикл «Тадзимас».
С 2004 года – вышли восемь книг прозы Алейникова (пять томов и три небольшие книги) в Москве – «Голос и свет», «Имя времени», «Добрый пастырь», «Что и зачем», «СМОГ», «Пир», «И пр.», «Довлатов и другие».
Книга «Пир» – номинант лонг-листа премии Букера. Книга «Голос и свет» – номинант лонг-листа премии Большая книга.
Алейников – лауреат литературной премии Андрея Белого (1980). В 1996 году рассматривался вопрос о выдвижении Алейникова на Нобелевскую премию по литературе; в 2009 году этот вопрос обсуждается снова.
Живопись и графика Алейникова, несколько тысяч работ, находятся во множестве частных собраний, в различных странах мира, и в музеях. Недавние крупные выставки – в редакции журнала «Знамя» (2005 – 2006), в Литературном музее (2006), на Украине – в различных галереях. Должны состояться и новые персональные выставки.
На стихи Алейникова написаны разными авторами песни.
Тексты Алейникова переведены на различные языки.
Алейников награждён медалью Кирилла и Мефодия – за выдающиеся достижения в отечественной словесности (1996), медалью Циолковского – за космический масштаб его поэзии (2006).
Алейников – член ПЕН-клуба и Союза писателей Москвы.
В ближайшее время должны быть изданы в московских издательствах его новые книги стихов и прозы.
Масштаб поэзии Алейникова давно по-настоящему высоко оценён многими серьёзными современниками, перечень которых велик.
Прозу Алейникова критики, литературоведы и читатели считают значительным явлением современной русской литературы.
Живопись и графику Алейникова – давно ценят знатоки искусства.
Намеревается Алейников разобрать и привести в порядок чудом сохранившиеся свои тексты шестидесятых и последующих лет. Ни одна строка из них не издана. Впрочем, не изданы доселе и многие его произведения конца прошлого и начала нынешнего столетия.
Алейников продолжает, непрерывно совершенствуясь, рисовать.
Пишет он свои новые книги стихов и прозы.
В аннотации к одной из его книг прозы сказано: «Владимир Алейников – едва ли не последний живой классик советского андеграунда».
Поэтому – надо жить и работать.
Именно так Алейников говорит всегда.
|
