Шестнадцатый рассвет сегодня кажется забытым сновидением: зеленый рассвет.
Но теперь, каждые сутки мне снится только один сон.
« — Все с брони! Мать вашу! Духи!.. Лёха!.. Рация!.. Держать оборону!»
Папоротниковый небосклон у горизонта точно кто-то размазал кистью, а незаметные до рассвета облака превратили мое пробуждение в лабиринты.
Светлеет, утро растворило звезды, остались несколько самых ярких, самых магических, но и они скоро исчезнут отсюда и зажгутся для других одиноких людей, не спящих в своей ночи.
« — Второй! Я девятый! Второй!.. Сука – обходят!.. — На-а-а!.. Второй..., тввою...»
Вот по периферии мазнули другой краской, сначала чуть-чуть – розоватая окаёмка, затем весь восток озарился. Пульсируют мои вены: я жду. Мой шестнадцатый восход.
Восход – розовый, у него в сердце малиновый диск, исковерканный царапинами голубого, изумрудного и чёрного, – исковерканный зигзагами, каплями, всполохами чего-то совсем непривычного, запредельного.
« — С миномётов бьют!..»
С каждой новой секундой мысли четче, они чеканят последний каменный шаг, последний итог: «Ты прозрел».
Но почему те – пятнадцать, предыдущих рассветов – не волновали меня так? Я просто глазел на рассвет, объясняя себе, что выбора нет. Но выбор был, надо было всю мою жизнь жить по-другому. И вот он – приговор в исполнении, эпилог проклятого времени-для-меня.
Время закончилось ещё в тот, фатальный момент, на подъёме всеобщего чувства патриотизма и веры, когда я ощущал себя болтом машины, частью организованной мощи и силы, неодолимой мощи, справедливой. Я был слепой герой, живя ради нашей машины. Я был слепой герой... Но сейчас, на распутье эпох, в шестнадцатый рассвет я топчу в своем сердце «великую справедливость во благо людей», я чувствую всё нарастающий запах гниения – это гибнет моя машина, и с ним все мои идеалы, ценности…, которые я и машина ставили выше жизни.
« — Вертушка на подлёте!.. Лёха, слева!.. Мочи их!»
Что от меня осталось? Убожество. Я целиком отдал себя «этой» стране. Родина…
« — Лёшка!.. Нет!.. Лё-о-хааа!..»
Я не могу отъехать от окна. Не в силах протереть единственной рукой запотевшее стекло. Я хочу жить…
« — Держись парень, держись. Всё. Всё кончилось. "Мои… ноги…"»
… (полгода?) перестала навещать дочка – ни слова, но её молчание меня успокоило; слишком много хлопот для юного создания. Шестнадцать дней назад я разбавил кипяточком засохший в миске кошачий корм, и устроил себе последний пир. Я мог просить о помощи: стучать в стены или разбить окно, но опять решил: судьба доведет меня правильной дорогой, может быть, сохраню честь и достоинство. Шестнадцать суток назад, то, что я называл судьбой, привело к этому окну.Шестнадцатый… А сколько их могло быть…
« — Ты – герой…»
* * *
Шестнадцатый закат – это моя последняя, нереальная просьба, но в моих сомкнутых веках уже посереневел уголок. Меня взяла тишина. Время закончилось для чего-то… Реальность, галлюцинация или неизвестное истинное, но всё же желанное, в секунду открылось, и я замер у окна и мне теперь кажется, свершилась моя мечта, о чём грезил я в тенях засыпающего солнца – умереть на чьих-то руках. |
